Я хочу, чтобы этот мир стал чуточку добрее.
воскресенье, 02 ноября 2008
четверг, 30 октября 2008
Я хочу, чтобы этот мир стал чуточку добрее.
Вне моей головы есть вещи, которые в ней не умещаются. Это, в общем-то логично... но всегда есть "НО". Даже если не понимать устройства вещи, её всёравно воспринимаешь как нечто более определённое, чем просто "вещь". Я хочу сказать, что получив минимальную информацию о предмете, можно получить вполне конкретное представление о нём. Таким образом получается, что все те вещи, которые находятся вне моей головы напротив оказываются в ней, как только я получаю какую-либо информацию о них. Причём, степень моей заинтересованности обратно пропорциональна степени полученной информации о данном предмете.
Нда... а ведь хотел просто отвести внимание от чата про БАК 0_о.
Нда... а ведь хотел просто отвести внимание от чата про БАК 0_о.
вторник, 28 октября 2008
Я хочу, чтобы этот мир стал чуточку добрее.
Вы когда-нибудь чувствовали себя ненужным?
Я прожил в этом мире 20 лет. Методом проб и ошибок я пришёл к тому, чем сейчас являюсь. И чего я достиг?
Не хочется жить так. Нужно что-то менять. Что-то… ха! Нужно менять всё! Жизнь не имеет смысла. Вернее, как-то она резко перестала его иметь. Ведь буквально 4 года назад я даже не задумывался об этом всём. Чёрт, мысли путаются.
Секс перестал иметь смысл. В нём нет ничего завораживающего, ничего настоящего. Всё вокруг искусственно. Горе от ума… Чем больше я впитываю в себя знаний, тем меньше мне нравится этот мир. Больше людей, вызывающих неприязнь. Девушки… так это вообще отдельная тема. Они перестали быть красивыми. Все как одна стали уродливыми и тупыми. Не знаю ни одной по-настоящему хорошей девушки. А парни? Ещё хуже… Кому в наше время интересно учиться? Тем, в кого тыкают пальцем и кричат «ботан!» А ведь самосовершенствование, познание новых истин, переосмысливание старых – разве не к этому должен стремиться человеческий род? Как видно по современной молодёжи – нет. Зачём ходят в институт 80% студентов? От скуки, от страха перед армией, чтобы получить перспективную работу, потому что папа так сказал… но уж никак не ради получения знаний. И меня это печалит.
Чего я жду от жизни? Что она преподнесёт мне подарок на День Рождения? Как у Ремарка. Чтобы было, ради кого жить? Наверное…
Все мои рассказы кончаются смертью героя. Верно, так и должно быть. В современном мире герои долго не живут.
Весь день крутится в голове песня Дельфина – Романс. Вернее, это всего 2 строчки из припева…
Я очень остро чувствую эти слова. И мне очень грустно оттого, что в своей жизни я не могу сказать таких слов никому.
Если вы кого-то любите, ловите каждую секунду, не дайте каким-то дерьмовым причинам разрушить ваше счастье, лишить вас тяги к жизни. Если вы и правда любите…
Мне очень грустно и одиноко. Вот, в довесок ко всему выше написанному:
Я прожил в этом мире 20 лет. Методом проб и ошибок я пришёл к тому, чем сейчас являюсь. И чего я достиг?
Не хочется жить так. Нужно что-то менять. Что-то… ха! Нужно менять всё! Жизнь не имеет смысла. Вернее, как-то она резко перестала его иметь. Ведь буквально 4 года назад я даже не задумывался об этом всём. Чёрт, мысли путаются.
Секс перестал иметь смысл. В нём нет ничего завораживающего, ничего настоящего. Всё вокруг искусственно. Горе от ума… Чем больше я впитываю в себя знаний, тем меньше мне нравится этот мир. Больше людей, вызывающих неприязнь. Девушки… так это вообще отдельная тема. Они перестали быть красивыми. Все как одна стали уродливыми и тупыми. Не знаю ни одной по-настоящему хорошей девушки. А парни? Ещё хуже… Кому в наше время интересно учиться? Тем, в кого тыкают пальцем и кричат «ботан!» А ведь самосовершенствование, познание новых истин, переосмысливание старых – разве не к этому должен стремиться человеческий род? Как видно по современной молодёжи – нет. Зачём ходят в институт 80% студентов? От скуки, от страха перед армией, чтобы получить перспективную работу, потому что папа так сказал… но уж никак не ради получения знаний. И меня это печалит.
Чего я жду от жизни? Что она преподнесёт мне подарок на День Рождения? Как у Ремарка. Чтобы было, ради кого жить? Наверное…
Все мои рассказы кончаются смертью героя. Верно, так и должно быть. В современном мире герои долго не живут.
Весь день крутится в голове песня Дельфина – Романс. Вернее, это всего 2 строчки из припева…
«Скажите ей, что вернусь.
Скажите ей, что я останусь...»
Скажите ей, что я останусь...»
Я очень остро чувствую эти слова. И мне очень грустно оттого, что в своей жизни я не могу сказать таких слов никому.
Если вы кого-то любите, ловите каждую секунду, не дайте каким-то дерьмовым причинам разрушить ваше счастье, лишить вас тяги к жизни. Если вы и правда любите…
Мне очень грустно и одиноко. Вот, в довесок ко всему выше написанному:
«Ты говоришь, что лучше, чем я,
Но ты не прожил бы жизнь свою снова,
А я бы прожил, потому что одна она у меня.
Все, это моё последнее слово.»
©Дельфин.
Но ты не прожил бы жизнь свою снова,
А я бы прожил, потому что одна она у меня.
Все, это моё последнее слово.»
©Дельфин.
Я хочу, чтобы этот мир стал чуточку добрее.
Шесть часов утра. Пора бы и на работу собираться… Оторвался от компьютера и пошёл в ванную. Увидел своё помятое и небритое лицо в зеркале.
-Нда… - хрипло выдавили спящие голосовые связки.
А что ещё сказать? Опять бессонница, опять не спал всю ночь, а бесцельно просидел за компьютером.
Умылся, съел какие-то макароны с котлетой, выпил чай (кофе я уже не мог пить, он вызывал чувство тошноты), переоделся во всё чистое, пшикнулся пару раз Fahrenheit’ом, надел старенькие Converse и вышел из дома.
Летнее утро, прохладное, ещё не успевшее впитать в себя джоули Солнца… +18 показывала Miranda, когда я выходил. Вообще, это лето выдалось на редкость удачным в плане погоды.
Я постоял перед подъездом, поглазел по сторонам, симпатичная соседка выгуливала старенького пуделя. Ему, наверное, уже лет почти как мне… Достал из заднего кармана мобильник, посмотрел на время. Семь минут восьмого…
Автобус ждать пришлось недолго, народу было много, но рядом с открытым окошком стоять было даже приятно. Я пробежался глазами по лицам людей в поиске знакомых. Пара знакомых лиц, но не на столько знакомых, чтобы подойти и завязать беседу. Но внимание моё привлёк тучный мужчина. Он громко разговаривал со своей, по всей видимости, женой и явно был всем недоволен. Да-да, именно всем. Он вошёл в автобус со словами «ну зачем…», а выходил он из него со словами «вообще совести нет у человека». Всю дорогу до метро Дима, как называла его сопровождающая его женщина, поражался беспечности и наглости молодёжи, хамству и упрямству знакомых и прочим ужасным, на его взгляд, манерам поведения окружающих его людей. От его разговоров стало как-то противно, воздух вокруг стал давить, а прохлада из окна сменилась на выхлопы идущих рядом автомобилей. Одним словом, стало плохо.
В метро место пришлось уступить беременной девушке, и привычно проигнорировав надпись «не прислоняться» занять удобное место возле поручней. Люди были сонными, кто-то читал, кто-то сидел с закрытыми глазами, кто-то слушал плеер… Словом, ничем выдающимся то утро не началось.
Как всегда ближе к Проспекту Мира люди стали копошиться, задавать друг другу глупые вопросы типа «а вы на следующей выходите?» Какой-то небритый мужик в костюме всё-таки наступил на белый носок моих Конверсов. Он, конечно, извинился, но неприятное чувство не проходило при виде грязного пыльного следа на кончике белого носка кед.
На Тургеневской мозг отключился и включился обратно только тогда, когда я уже выходил из метро на другом конце Москвы.
Потёртый экранчик старенькой Нокии показывал двадцать пять минут девятого.
Переходя дорогу, я привычно посмотрел налево и направо. Сделал шаг вперёд и замер. Из-за фуры с бешеной скоростью выскочила помятая Газель, я даже не успел почувствовать удар, сознание отключилось.
Не было никаких пробегающих перед глазами отрывков жизни, никакого белого света… Просто тьма и ощущение небывалой лёгкости в теле, вернее, тела даже как-будто бы не было. Было просто легко.
На асфальте в луже крови лежала старенькая Nokia без куска корпуса, и от этого зрелища проходящим мимо людям становилось не по себе.
Мне было двадцать лет.
12.07.08
-Нда… - хрипло выдавили спящие голосовые связки.
А что ещё сказать? Опять бессонница, опять не спал всю ночь, а бесцельно просидел за компьютером.
Умылся, съел какие-то макароны с котлетой, выпил чай (кофе я уже не мог пить, он вызывал чувство тошноты), переоделся во всё чистое, пшикнулся пару раз Fahrenheit’ом, надел старенькие Converse и вышел из дома.
Летнее утро, прохладное, ещё не успевшее впитать в себя джоули Солнца… +18 показывала Miranda, когда я выходил. Вообще, это лето выдалось на редкость удачным в плане погоды.
Я постоял перед подъездом, поглазел по сторонам, симпатичная соседка выгуливала старенького пуделя. Ему, наверное, уже лет почти как мне… Достал из заднего кармана мобильник, посмотрел на время. Семь минут восьмого…
Автобус ждать пришлось недолго, народу было много, но рядом с открытым окошком стоять было даже приятно. Я пробежался глазами по лицам людей в поиске знакомых. Пара знакомых лиц, но не на столько знакомых, чтобы подойти и завязать беседу. Но внимание моё привлёк тучный мужчина. Он громко разговаривал со своей, по всей видимости, женой и явно был всем недоволен. Да-да, именно всем. Он вошёл в автобус со словами «ну зачем…», а выходил он из него со словами «вообще совести нет у человека». Всю дорогу до метро Дима, как называла его сопровождающая его женщина, поражался беспечности и наглости молодёжи, хамству и упрямству знакомых и прочим ужасным, на его взгляд, манерам поведения окружающих его людей. От его разговоров стало как-то противно, воздух вокруг стал давить, а прохлада из окна сменилась на выхлопы идущих рядом автомобилей. Одним словом, стало плохо.
В метро место пришлось уступить беременной девушке, и привычно проигнорировав надпись «не прислоняться» занять удобное место возле поручней. Люди были сонными, кто-то читал, кто-то сидел с закрытыми глазами, кто-то слушал плеер… Словом, ничем выдающимся то утро не началось.
Как всегда ближе к Проспекту Мира люди стали копошиться, задавать друг другу глупые вопросы типа «а вы на следующей выходите?» Какой-то небритый мужик в костюме всё-таки наступил на белый носок моих Конверсов. Он, конечно, извинился, но неприятное чувство не проходило при виде грязного пыльного следа на кончике белого носка кед.
На Тургеневской мозг отключился и включился обратно только тогда, когда я уже выходил из метро на другом конце Москвы.
Потёртый экранчик старенькой Нокии показывал двадцать пять минут девятого.
Переходя дорогу, я привычно посмотрел налево и направо. Сделал шаг вперёд и замер. Из-за фуры с бешеной скоростью выскочила помятая Газель, я даже не успел почувствовать удар, сознание отключилось.
Не было никаких пробегающих перед глазами отрывков жизни, никакого белого света… Просто тьма и ощущение небывалой лёгкости в теле, вернее, тела даже как-будто бы не было. Было просто легко.
На асфальте в луже крови лежала старенькая Nokia без куска корпуса, и от этого зрелища проходящим мимо людям становилось не по себе.
Мне было двадцать лет.
12.07.08
Я хочу, чтобы этот мир стал чуточку добрее.
... Лицо его не выражало никаких эмоций, кислое, как апрельский снег и знойное, как завсегдатай пьяница в Ирландском трактире. Жилистые руки его были похожи на немногословного предателя, закутавшегося в настоящую армейскую шинель и не делающего попыток начать диалог.
Два отличающихся друг от друга разве что размером стриженых Грека - вот, как воспринимал Ролин своих телохранителей. Он ненавидел их той особой злобой, которая так присуща людям подневольным, не имеющим никаких подлинных ценностей. В своих ненадёжных как мокрый порох мечтах, Ролин никогда не узнавал настоящую злость, ему казалось, что если в его голове хоть на секунду, хоть на самую малую долю того неизмеримо большого времени, что он успевал заметить в минуты пустоты, возникнет, нет, яркой вспышкой в тёмном ночном небе сверкнёт и тут же утонет та искорка, которую никогда не смог бы понять обычный человек,- он умрёт.
Ролин не делал попыток понять, почему он так уверен в безвыходности своей ситуации, почему окружающие его люди сейчас стояли молча, как стая холодных лебедей и ждали. Они ждали его действий. Как если бы он вовсе не был тем неопрятным хирургом из холодного Санкт-Петербурга, как если бы он не допустил той непростительной ошибки 4 часа назад.
В голове пульсировала боль, накатываясь всё с большими спазмами, сейчас он ощущал себя как что-то чужое, как что-то невыносимо лишнее в этом проклятом городе. Его руку кусала предательская судорога, по затылку пробежала капелька холодного пота. Он чувствовал как накатывает усталость. Он чувствовал каждый год, каждый день, каждую секунду, прожитую им в этом необъяснимо злом мире. Всего каких-то 4 часа назад его руки ласкали обнажённое тело, сухие губы целовали упругую грудь нежной, как ангел непривычной Леночки... как это много - 4 часа. Эти 4 часа изменили всю его жизнь, сделали её невыносимой. 4 часа бессмертия взамен на секунду вечности...
Ролин даже не шелохнулся, когда воздух пронзил протяжный крик молодого парня из распахнувшейся как игрушечной двери. Сейчас Ролин стоял в полоборота к выходу и он, скорее почувствовал, чем увидел ненавидящий взгляд, взгляд полный смерти и слёз. Крик парня становился всё тише, Ролин даже перестал различать отдельные слова. Последним, что Ролин сумел с огромным трудом расслышать, было: "ублюдок!" Эта фраза, брошенная парнем (или кем-то из толпы?), растаяла в сознании так же медленно, как и появилась.
Умирать не страшно. Это глупые люди боятся смерти, плачут на похоронах близких, искренне сочувствуют погибшим детям в Беслане. Но всё по-другому, когда ты уже мёртв.
Ролин не видел как этот молодой парень кинулся к одному из охранников, не видел, как парень выхватил пистолет из предусмотрительно растёгнутой кобуры этого охранника, не видел, как парень молниеносным движением вскинул руку с оружием, не видел, как резким, полным ненависти рывком затвора парень вогнал патрон в дуло пистолета... Ролин не услышал этих разрывающих пространство, оглушительных для простого человека выстрелов.
Первая пуля разорвала сонную артерию.
Вторая вонзилась холодной иглой правее сердце.
Третяя угодила в скуловую кость.
-Лена... прости, - пропело тягучим как масло голосом в голове,- прости меня.
Одна секунда вечности - это так долго...
Два отличающихся друг от друга разве что размером стриженых Грека - вот, как воспринимал Ролин своих телохранителей. Он ненавидел их той особой злобой, которая так присуща людям подневольным, не имеющим никаких подлинных ценностей. В своих ненадёжных как мокрый порох мечтах, Ролин никогда не узнавал настоящую злость, ему казалось, что если в его голове хоть на секунду, хоть на самую малую долю того неизмеримо большого времени, что он успевал заметить в минуты пустоты, возникнет, нет, яркой вспышкой в тёмном ночном небе сверкнёт и тут же утонет та искорка, которую никогда не смог бы понять обычный человек,- он умрёт.
Ролин не делал попыток понять, почему он так уверен в безвыходности своей ситуации, почему окружающие его люди сейчас стояли молча, как стая холодных лебедей и ждали. Они ждали его действий. Как если бы он вовсе не был тем неопрятным хирургом из холодного Санкт-Петербурга, как если бы он не допустил той непростительной ошибки 4 часа назад.
В голове пульсировала боль, накатываясь всё с большими спазмами, сейчас он ощущал себя как что-то чужое, как что-то невыносимо лишнее в этом проклятом городе. Его руку кусала предательская судорога, по затылку пробежала капелька холодного пота. Он чувствовал как накатывает усталость. Он чувствовал каждый год, каждый день, каждую секунду, прожитую им в этом необъяснимо злом мире. Всего каких-то 4 часа назад его руки ласкали обнажённое тело, сухие губы целовали упругую грудь нежной, как ангел непривычной Леночки... как это много - 4 часа. Эти 4 часа изменили всю его жизнь, сделали её невыносимой. 4 часа бессмертия взамен на секунду вечности...
Ролин даже не шелохнулся, когда воздух пронзил протяжный крик молодого парня из распахнувшейся как игрушечной двери. Сейчас Ролин стоял в полоборота к выходу и он, скорее почувствовал, чем увидел ненавидящий взгляд, взгляд полный смерти и слёз. Крик парня становился всё тише, Ролин даже перестал различать отдельные слова. Последним, что Ролин сумел с огромным трудом расслышать, было: "ублюдок!" Эта фраза, брошенная парнем (или кем-то из толпы?), растаяла в сознании так же медленно, как и появилась.
Умирать не страшно. Это глупые люди боятся смерти, плачут на похоронах близких, искренне сочувствуют погибшим детям в Беслане. Но всё по-другому, когда ты уже мёртв.
Ролин не видел как этот молодой парень кинулся к одному из охранников, не видел, как парень выхватил пистолет из предусмотрительно растёгнутой кобуры этого охранника, не видел, как парень молниеносным движением вскинул руку с оружием, не видел, как резким, полным ненависти рывком затвора парень вогнал патрон в дуло пистолета... Ролин не услышал этих разрывающих пространство, оглушительных для простого человека выстрелов.
Первая пуля разорвала сонную артерию.
Вторая вонзилась холодной иглой правее сердце.
Третяя угодила в скуловую кость.
-Лена... прости, - пропело тягучим как масло голосом в голове,- прости меня.
Одна секунда вечности - это так долго...
Я хочу, чтобы этот мир стал чуточку добрее.
Что нужно для того, чтобы почувствовать жизнь?
Отклонение от нормы в одну из сторон поведёт за собой неминуемое отклонение в противоположную сторону. Колебательный маятник. Так, искусственное поднятие настроения приведёт к вполне реальной депрессии.
«Наверное, жизнь свою надо в кого-нибудь вкладывать.
Хотя, для чего, всё равно не понятно.
Но, может быть, тогда она станет радовать,
В отдельные моменты становясь приятной.» © Дельфин
Хочу встретить такую девушку, ради которой захочется жить.
Отклонение от нормы в одну из сторон поведёт за собой неминуемое отклонение в противоположную сторону. Колебательный маятник. Так, искусственное поднятие настроения приведёт к вполне реальной депрессии.
«Наверное, жизнь свою надо в кого-нибудь вкладывать.
Хотя, для чего, всё равно не понятно.
Но, может быть, тогда она станет радовать,
В отдельные моменты становясь приятной.» © Дельфин
Хочу встретить такую девушку, ради которой захочется жить.
понедельник, 27 октября 2008
Я хочу, чтобы этот мир стал чуточку добрее.
Ничто не имеет значения. Есть только время. Уж оно-то вечно, и в перспективе ему нет равных.
Сейчас я здесь.
А когда я умру - меня не станет. Занятная запись в листке бумаги... Есть, над чем подумать.
Сейчас я здесь.
А когда я умру - меня не станет. Занятная запись в листке бумаги... Есть, над чем подумать.